Какая рыба в океане плавает быстрее всех (с)
Аня - это Умка, сразу говорю.
Аня: Есть такая вещь. Детский центр - это то, что внутри осталось от тебя маленького. И люди, в которых детского центра не осталось, они довольно-таки стремные, с ними невозможно общаться.
- Угу, совершенно невозможно. А этот маленький - это кто такой?
Аня: Это Я. Остальное наносное - это только способы взаимодействовать с миром, чтобы мне не погибнуть.
- Слушай, а в чем ценность этого маленького? Ты на этом не слишком циклишься?
Аня: Как это - в чем? Это же Ты и есть. Здесь не идет речь о ценностях и зацикленности. Это просто Ты. Каким ты был: в четыре года. И если этот маленький в тебе погиб, это как если: Ну, представь, у тебя стоит домик для какого-нибудь зверька. Кролика или там ежика. Или хомячка. Ну, и живет этот хомячок у тебя внутри, и классно. И если этот хомячок у тебя сдох, то ты начинаешь вонять. Ты как домик теряешь смысл.
- А маленькие, они разные?
Аня: Конечно. Бывают веселые, невоспитанные, своенравные, как я, когда была маленькой. Меня никто не бил, не ругал. Я была очень свободная, делала всегда, что хотела. И меня очень любили, потому что я всегда делала всякие интересные для взрослых штуки. Из меня всегда перло что-то свое. А у другого маленький - тихий, скромный, может быть, немного забитый, но все равно чудесный. Бывают дети с такими глазами: они сидят в тишине, перекладывают кубики и никто им не нужен. Они тоже замечательные. Я не могу сказать, что я очень люблю детей, как это бывает у взрослых, - ну, там по головке погладить - но когда мой человечек смотрит на его человечка, это очень классно. В вас вот, моих друзьях, есть внутренние дети, и нам общаться интересно. А когда общаешься с тем, у кого сдох этот хомячок, получается довольно стремно.
Из интервью с Умкой
Аня: Есть такая вещь. Детский центр - это то, что внутри осталось от тебя маленького. И люди, в которых детского центра не осталось, они довольно-таки стремные, с ними невозможно общаться.
- Угу, совершенно невозможно. А этот маленький - это кто такой?
Аня: Это Я. Остальное наносное - это только способы взаимодействовать с миром, чтобы мне не погибнуть.
- Слушай, а в чем ценность этого маленького? Ты на этом не слишком циклишься?
Аня: Как это - в чем? Это же Ты и есть. Здесь не идет речь о ценностях и зацикленности. Это просто Ты. Каким ты был: в четыре года. И если этот маленький в тебе погиб, это как если: Ну, представь, у тебя стоит домик для какого-нибудь зверька. Кролика или там ежика. Или хомячка. Ну, и живет этот хомячок у тебя внутри, и классно. И если этот хомячок у тебя сдох, то ты начинаешь вонять. Ты как домик теряешь смысл.
- А маленькие, они разные?
Аня: Конечно. Бывают веселые, невоспитанные, своенравные, как я, когда была маленькой. Меня никто не бил, не ругал. Я была очень свободная, делала всегда, что хотела. И меня очень любили, потому что я всегда делала всякие интересные для взрослых штуки. Из меня всегда перло что-то свое. А у другого маленький - тихий, скромный, может быть, немного забитый, но все равно чудесный. Бывают дети с такими глазами: они сидят в тишине, перекладывают кубики и никто им не нужен. Они тоже замечательные. Я не могу сказать, что я очень люблю детей, как это бывает у взрослых, - ну, там по головке погладить - но когда мой человечек смотрит на его человечка, это очень классно. В вас вот, моих друзьях, есть внутренние дети, и нам общаться интересно. А когда общаешься с тем, у кого сдох этот хомячок, получается довольно стремно.
Из интервью с Умкой